От себя хочу и могу добавить: Сергей Харевский еще и замечательный реставратор безвозвратно ушедшего прошлого. Гуляя с ним по городу, перед вами, по воле слов рассказчика, появляются очертания неизвестного, другого Минска. Города, с которым мы и собираемся вас познакомить в этой прогулке.
Минский Монмартр
Солнечное, жаркое утро. Мы встречаемся у арки дома на Немиге, и через нее ныряем в Раковское предместье.
- С начала 80-ых тут были сплошь мастерские художников, - начинает свой рассказ Сергей Харевский. - Например, Владимира Крюковского, Зои Литвиновой, а вон в том розовом доме, по левой стороне, была мастерская этнографа и художника Михаила Романюка.
Чуть дальше, на углу Димитрова и Обойной была еврейская молитвенная школа. Во время войны она сгорела, но тут же была отреставрирована. Руководство города отдало помещение местной интеллигенции, среди которой оказался народный художник Белыницкий-Бируля, скульптор Сергей Адашкевич, чьи работы украсили Привокзальную площадь, Дворец Профсоюзов и Художественный музей.
Тот самый дом, где работал Михаил Романюк. Именно здесь находились его уникальные коллекции белоруской традиционной одежды. Кроме того, по соседству располагались мастерские известного дизайнера Льва Толбузина и графика Владимира Крюковского.
Позже на улице Танковой (теперешняя Максима Танка) построили еще один дом, похожий на Брестскую крепость. При Машерове верхние этажи также отдали художникам. Так вот и получился квартал на холме, оккупированный минской богемой.
Увидеть на улице известного художника или скульптора было привычным делом. По оживленной улице под руку с этюдниками бегали ученики художественной школы №26. Кто-то делал зарисовки с натуры. Запах краски и свежего хлеба стал запахом детства для многих горожан, выросших в этом месте.
- Этот квартал в 80-ые годы имел все шансы стать минским Монмартром, - утверждает Сергей Харевский.
Однако время и городские власти распорядились иначе. Большинство домов снесли. Художников расселили. Остался только запах свежей выпечки, но не известно надолго ли. Ходят разговоры, что хлебозавод №1 собираются сносить.
Один из самых любимых дворов Сергея Харевского. Первый этаж дома и каменный фундамент относятся к царскому времени. Сразу после войны были сделаны деревянные жилые пристройки. Самое малое этому зданию лет 120.
На Раковской часто снимали фильмы. Смеясь искусствоед рассказывает: «Помню, я шел со школы, и тут – немцы с собаками. Идем через два дня – советские флаги и танки».
Мастерская по ремонту обуви находится в этом доме с 20-ых годов прошлого века.
ЕПТ!
Немного пропетляв, мы возвращаемся обратно и сворачиваем на Витебскую.
- Раньше эта улица была тесно заставлена домами. С большого уклона весной текли ручьи. Лежала брусчатка. Помню с детства, как по весне звенели и бежали ручьи. Мы бежали сюда. Было прикольно запускать кораблики или хотя бы спички, и смотреть, как они плывут между камней, - вспоминает наш экскурсовод. - Тут были самые быстрые ручьи. Потом ландшафт сильно исказили.
Подходим к зданию из красного кирпича:
- Это был Еврейский Педтехникум. Над крыльцом висела табличка с сокращенной аббревиатурой ЕПТ. Все ходили, и чесали репу – что за сокращение такое? Чтобы оно могло значить? – смеется искусствовед. – Само здание еще царских времен. Только крыльцо снесли. Окно над входом заложили. Аутентичные кованые детали 20-ых годов содрали. Так здание и утратило весь свой шарм.
По словам Сергея Харевского, если из выпускников ЕПТ сложить список, то могла бы получится целая энциклопедия деятелей культуры и науки. Например, там учился Беня Копелевич, педагог, лингвист, публицист; еврейский писатель Нотэ Лурье; Израиль Фишман - физик, математик и педагог, который первым в СССР создал лабораторию экспрессного спектрального анализа. Там преподавал Хаим Голмшток, публицист, лингвистам, педагог. Возглавил комиссию при АН Беларуси по составлению «большого академического толкового словаря еврейского (идиш) языка». Словом, список можно продолжать.
Затем мы по подходим к минскому хлебозаводу №1.
- Это самое ценное здание для истории архитектуры и промышленных технологий. Старый корпус был построен в XIX столетии, в середине комплекса есть постройки начала XX века, - поясняет наш гид и не без улыбки добавляет. - Тут я начинал свою трудовую деятельность машинистом третьего разряда тесторазделочных машин сдобо-сушечного цеха завода автомата №1.
- Какое Чехов имеет отношение к Минску? – задается вопросом наш экскурсовод.
Яшка Гузик – подельник самого известного мафиози
Известно, что издавна Раковское предместье населяла еврейская беднота. Поэтому здесь было так много мастерских торговых и ремесленников.
Некоторые дома до сих пор хранят воспоминания о прошлом. Вот мы открываем дверь дома №20/15, и Сергей Харевский обращает наше внимание на замазанный прямоугольник.
- Тут была мезуза. Это сверток Торы, который вставляли в специальный металлический пенал, и приспосабливали к корпусу дверей. Когда приходил гость, он дотрагивался до мезузы, таким образом, благословляя дом.
Я интересуюсь: «А правда ли что в этих местах родился один из основателей мафии Яшка Гузик?»
Сергей подтверждает мои слова. Действительно, в этих местах, в семье портного, родился будущий главный казначей Меира Лански и Аль Капоне. Семья Гузиков бежала из Минска от нужды и долгов. Так они оказались в Нью-Йорке.
Думаю, стоит остановиться еще и на упомянутом выше Меире Лански. Этот человек родился на Еврейской улице города Гродно. Его семья перебралась за океан, спасаясь от ширившихся по всей империи антиеврейских погромов. Правда, настоящая фамилия Меира – Сухомлянски. Въезжая в Штаты, чиновник иммиграционной службы сократил его настоящую фамилию до более лаконичного Лански.
В Бруклине он и познакомился с Гузиком, Беней Зигельштейном из Польши и Луисом Лепке с Украины. История этих четверых легла в основу культового фильма Серджо Леоне «Однажды в Америке».
Позже Лански вместе со своим другом Чарльзом «Лаки» Лучано сыграет важную роль в создании «Национального преступного синдиката». Кроме того, он по праву считается одним из создателей игорного бизнеса. Вот так и получается, что уроженцы Гродно и Минска основали мафию и Лас-Вегас.
Прообраз «Погони»
Через дорогу от дома №20/15 красуется здание Епархиального управления, возведенное в 1985 году.
- Когда его строили, нам казалось, что это новое слово в архитектуре, – говорит Сергей Харевский.
В начале XVIII века здесь стоял базилианский униатский монастырь Вознесения. В 1763-м году минский староста Михал Володкович приказал построить вместо деревянных строений каменный костел и монастырские корпуса. Место, на котором мы стоим, является одним из самых интересных для археологов. Ведь оно мало изучено. Здесь никто никогда толком не копался. Древний каменный крест, лежащий на территории храма, тому подтверждение.
Обойдя здание со стороны дома №30, вы окажетесь на балкончике, с которого открывается хороший вид на шпиль, увенчивающий башенку. Сделан он в виде Святого Георгия, убивающего змея. По одной из версий именно он стал прообразом герба Великого Княжества Литовского «Погони». Сергей Харевский считает, что было бы неплохо тиражировать этот мотив на фотографиях и открытках.
Рядом с Епархиальным управлением стоит та самая бывшая художественная школа №26. Теперь здесь учатся студенты Института управления и социальных технологий.
- Фасад здания раньше был значительно красивее, но в результате непрофессиональной реновации он стал выглядеть неказисто. Всю лепнину поотбивали, - сокрушается Харевский. - С окон классных мы смотрели на свой Минск: Верхний город, Раковская, Троицкое. С 4-5 этажа открывался замечательный вид, особенно зимой, когда в частных домах палили печи, а из труб шел дым.
Прогуливаемся по чистому университетскому дворику:
- Тут, в этих сараях с зелеными дверями, раньше мы сдавали макулатуру. Помню, в классе третьем мы с друзьями туда залезли. Хотели в куче бумаг отыскать интересные книги. В итоге провалились. Сильно перепугались и на ощупь вышли через подвалы во дворы на Замковой. Все эти дома были связаны между собой подземельями.
Подходим к ограждению. И Сергей Харевский показывает, на место, где они выбрались, и вспоминает, что на месте стоянки тут когда-то были раскиданы дома его одноклассников.
- Не сказать, что сейчас все стало хуже. Просто Минск, на который я сейчас смотрю – это не Минск моего детства. Все не так, - говорит искусствовед.
Шагаем по Обойной. Сворачиваем в узкий переулок. Проходим возле солнечного желтого дома. Во дворе стоит мужчина. Злобно косится. Спрашивает:
- Что подсказать?
-Любуемся домом, - отвечает Харевский, и не без сарказма обращается к фотографу. - Сфоткай, я не уверен, что он долго простоит. Место-то козырное. Сюда надо что-то такое эстетическое, как в Европе. Этажей на 10-15.
- В этом районе был свой шарм. Посаженые людьми вишенки и кусты сирени. Днем по улицам бегали дети. Брехали собаки. Вечером мужики играли в карты и домино. Словом, текла реальная, человеческого масштаба жизнь, - вспоминает свое детство наш экскурсовод. - Если бы до сегодняшнего дня сохранились эти кварталы, то я не представляю, что могло бы быть лучше, чем приватизировать или купить тут домик. Вроде бы в центре города, в двух шагах от метро, а так тихо и спокойно.
После того, как снесли частные кварталы, задняя часть проспекта Победителей стала одним из самых диких и безлюдных мест.
- Раньше не было чувства, что это маленький город, - поясняет Сергей Харевский. - Когда с этой стороны были дома, наподобие Троицкого предместья, получалось неразрывное полотно, которое переходила от Раковской, через замчище и дальше. Получался целостный квартал.
Сейчас же мы упираемся в многоэтажку, а раньше отсюда школьники катались на лыжах.
- Можно попробовать зимой, но есть все шансы залететь к кому-нибудь на балкон, - шутит искусствовед. - Для столицы подобные «достижения» – настоящий кошмар. Хуже всего, что эти дома перекрывает всю панораму старого города: замчище, Троицкое предместье, Свислочь, Оперный театр.
Беллегпром: флакон, корабль или наполеоновская треуголка?
- При нас строили Беллегпром. Это самое высокое здание Минска. Сколько бы в высоту не строили другие дома, все равно они не переплюнут этот. Само по себе оно насчитывает более 20 этажей, к тому же стоит на самой высокой точке. Если взять от уровня Свислочи, то в ближайшие лет 10, это здание будет сохранять свой титул, - уверен Сергей Харевский.
Он вспоминает, что у новостройки сразу же появились клички. Кто-то называл его флаконом, кто-то корабликом, а кто-то и вовсе наполеоновской треуголкой. Архитекторы с него смеялись. У нашего гида другое мнение:
- Когда смотришь на его архитектуру сегодня и сравниваешь с современными постройками, то в материальном смысле и в смысле пластики ему нет равных. Идея архитектора была гениальной: там, наверху, должна была быть смотровая площадка, а в кораблике – кофе и рестораны. Но посчитали, что оттуда видно какое-то секретное предприятие, - разводит руками Сергей. - В принципе, если туда открыть доступ, то мы, минчане и гости столицы, получили бы свою Эйфелеву башню. Отсюда открывается чудесный вид на Комсомольское озеро и все памятники архитектуры.
«Рабочие-шутники доставали черепа и расставляли их на заборе. Когда кто-то из прохожих делал замечание, они говорили, что «ну так это ж еврейские». Этот аргумент всех успокаивал».
По улице Мельникайте мы поднимаемся к Юбилейной площади. Именно здесь начиналась граница гетто. О чем свидетельствует мемориал.
- Одно из моих юношеских воспоминаний касается времени, когда мы узнали, что где-то тут была Яма, в которой расстреливали людей. Это было во времена Горбачева. Люди пошли возложить цветы. Их по периметру окружили милиционеры и вместе с цветами забрали до выяснения обстоятельств. Уже позже я начал разбираться в тонкостях советской национальной политики. Тогда это выглядело каким-то абсурдом, - делится впечатлениями Сергей Харевский. - Когда я был в школе, в 70-ые годы, про Холокост никто ничего толком не знал. Про сам масштаб. Кое-что знали по семейным рассказам, по рассказам учителей евреев. Но про то, что в самом центре города, у нас под ногами могилы…
Мы идем по улице Сухой. На ее пересечении с Коллекторной (бывшей Еврейской), было старое еврейское кладбище, где заканчивалось гетто. Эта дорога помнит следы тысяч пленных евреев, причем не только из Беларуси. Сюда привозили уничтожать людей со всей Европы: Бремена, Праги, Дюссельдорфа, Гамбурга.
Буквально 20 лет назад делегация из Германии привела в порядок территорию массового захоронения жертв Холокоста, и установила мемориал, выполненный архитектором Леонидом Левиным.
В 60-ых годах, по какой-то причине, городские власти сровняли кладбище с землей, вместо него сделали танцплощадку и стадион для мебельного техникума. Рядом строили Республиканскую клиническую стоматологическую поликлинику:
- Мы туда бегали малыми. Рабочие-шутники доставали черепа и расставляли их на заборе. Когда кто-то из прохожих делал замечание, они говорили, что "ну так это ж еврейские". Этот аргумент всех успокаивал, - задумчиво произносит искусствовед. - В 80-ые даже была мода, брать эти черепа. Вываривать. Вставлять туда разноцветные лампочки, и делать такие стробоскопы под музыку. Играет мелодия, и чьи-то черепа тебе подмигивают.
Заканчиваем мы свою экскурсию возле Исторической мастерской. Раньше в ней размещалась фашистская комендатура. Сейчас здесь изучают историю жертв Холокоста.
Внутри здания прохладно. Можно передохнуть от жары и разойтись по домам. Сергей Харевский ставит точку в этой увлекательной, местами грустной прогулке:
- Сказанное мной не значит, что мы должны жить только трагическим прошлым, но когда осознаешь, что ты не первый и не последний последний на этой земле, то понимаешь, что должны быть места, где нужно помолчать и подумать...
Фото: Александр Волянюк
