Однажды приезжие москвичи удивились: «Как у вас много рощ!» Сопровождающие делегацию непривычные к этому слову минчане оглянулись в поисках того, чем восхищались гости, а те, смеясь, указали на окрестные дворы, утонувшие в зелени дома, плакучие ивы, отраженные в зеркале Слепянской системы: «Вот же они, рощи!»

А ведь деревья, как и дома, не вышли живыми из войны. Их обугленные черные ветви были не менее страшны, чем руины. Как протянутые в мольбе руки, как скелеты, как трубы недалекой Хатыни.

Минск, жаждущий скорее залечить раны, не мог ждать, пока подрастет зеленое убранство. Ему надо было все и сразу. А потому, возможно, первым в мире применил технологию пересадки взрослых деревьев.

Как это было, узнаем из первых уст — накануне Дня города в «Минскзеленстрой» пришло письмо из Запорожья от бывшего главного инженера Минского треста зеленого строительства Ларисы Борисовны Барановской: «В Минск я приехала в 1953 году после окончания Московского лесотехнического института. Была вначале старшим мастером, потом начальником отдела. Занималась озеленением города. Крупномерного посадочного материала не было. В питомнике еще подрастали крохотные саженцы, самые взрослые из которых, 6-8-летние, годились только для групповых посадок.

В районах области, на хуторах в бывших имениях, на деревенских усадьбах мы стали закупать липы, клены, дубы, которыми обычно обсаживались дворы и сады. Их находили, отбирали нужные по стандарту, бригада рабочих выкапывала деревья с комом земли, обкладывали ком щитами, скрепляя их наподобие ящика. Потом деревья краном подымали и укладывали по одному в кузов. А машин было — два самосвала и две бортовые, причем одна из них полуторка.

На первых порах трест не справлялся с таким объемом работ. Иногда на одно дерево тратили несколько дней, рабочие жили на квартире в деревне, а там бедность несусветная, земляные полы, еды не купишь. Потому руководство города привлекло на помощь «Миндорстрой» для заготовки и погрузки грунта, автотранспортные предприятия — для перевозок. Этим организациям было очень нелегко среди своих неотложных забот выделять ежедневно 20-30 автомашин и отправлять их за полсотни километров. Но для города озеленение было вопросом первостепенным, выполнение поручений руководство контролировало строго.

Взрослыми деревьями озеленяли улицы, формировали из них основные аллеи в новых парках.

В 1952 году был заложен парк имени Янки Купалы (тогда имени 30-летия БССР) на низком болотном месте, без хорошего подъезда к нему. Машины, прибывающие с деревьями в дождливые дни, буксировались к нужному месту трактором. Затем подтягивали автокран, лавируя между заранее выкопанными ямками.

Было трудно. Но через короткое время, к дню освобождения Минска, липы зацвели. На смену запаху гари и тлена пришел медовый аромат, что сделало город уютным, домашним, мирным».

Исполнительный директор научно-производственной ассоциации «Цветоводство и озеленение» Алла Блажко:

— Минские озеленители прославились клумбами-коврами, созданными по мотивам национальных орнаментов. Очень одаренный мастер Анна Хатковская могла срисовать узор со старинного рушника, чтобы потом воплотить его в цветнике. Она «накрывала» цветочными коврами самые видные места: парадную клумбу перед оперным театром, площадь Ленина, площадь Победы, оформляла белорусский павильон на ВДНХ в Москве. А на огромной горе строительного мусора на месте будущего универмага «Беларусь» по ее предложению сделали цветочную пирамиду. Анне еще в сорок первом году доверили высадить из цветов портрет вождя в районе нового рукотворного Комсомольского озера.

Семена экзотического цветка привез из Латвии работник треста Август Михайлович Пельцер. Их посадили в теплице, выходили до цветения, опылили и получили новые семена, чтобы разводить далее. Вскоре необыкновенные цветы попали на прилавки. Это были первые в Минске альпийские фиалки — цикламены.