Иван, тогда еще Ян, Владиславович Жолтовский родился 27 ноября 1867 г в Пинске. Здесь, в столице Полесья, ему и суждено было провести свои первые двадцать лет жизни. Владислав Жолтовский, его отец, умер преждевременно, когда сыну было только одиннадцать лет. Его могила до сих пор сохранилось в центре старых римско-католических кладбищ в Пинске. Тут же Ян / Иван Жолтовский закончил школу, гимназию и реальное училище. Пинское классическое образование позволило ему в дальшейшем считается самым образованным и просвещенным архитектором СССР. Об Иване Жолтовском теперь знает весь мир, как о выдающемся зодчем, создавшем образ той Москвы, который известен, пожалуй, каждому - имперская сталинщина 1930-50-х годов.
Никто из наших отечественных архитекторов не вызывал столько противоположных мнений и противоречивых оценок, но и не привлекал столь пристального внимания, как Жолтовский. Его архитектурные и эстетические взгляды развивали и оспаривали, в одно время в них видели открытие, а в другое - говорили об их вторичности. Его обличали в тоталитаризме и сравнивали с Альбертом Шпеером, архитектором Гитлера. Тем временем самый широкий и не слишком широкий зритель тридцатых и сороковых годов (в Америке и в Европе, в Берлине или в Москве, в Варшаве или в Амстердаме) не имел подозрения, что какое-то искусство есть «тоталитарное», но попросту считал его оптимистичную эстетику современной. Во всем западном мире царило "ар деко", мало чем отличающееся от декоративизма сталинских времен. Украшение тогдашних американских небоскребов чуть ли не как две капли воды совпадает с украшением московского метрополитена, над которым корпел зодчий из Пинска Иван Жолтовский: бронза, решетки, мрамор, римские регалии. Москву Жолтовского, среди прочих, строили и тысячи политических каторжан. Сталинские соколы-зодчие под влиянием прежнего пинчанина Ивана Жолтовского, знаменитого строителя Москвы, вернулись на полтысячи лет назад, в эпоху Палладио и Альберти. Между тем, постепенно возродился и классический косный академизм. Бродский воцарился в живописи, Жолтовский - в архитектуре.
Но, обвиняя Жолтовского в потакании вкусам кремлевских вождей, или в анахроничном классицизме, все критики должны были признать высочайший профессионализм, академическое великолепие и невероятную работоспособность Жолтовского. А вот учеба в императорской Академии искусств, куда он поступил в двадцать лет, растянулась у него на 11 лет! Небогатая семья пинского шляхтича мало чем могла помочь своему гениальному сыну, который из-за этого должен был постоянно подрабатывать, браться за различные строительные заказы. В течение всей жизни Жолтовский много времени проводил на стройке, иногда не только совершая архитектурный надзор, но и обучая секретам мастерства плотников, каменщиков и штукатуров.
Начало карьеры и становление стиля
Наконец, Жолтовский в 1898 году закончил свой дипломный проект «Народный дом», который был сделан им в мастерской профессора Л.И. Тамишко, и получил звание архитектора-художника. По окончании Академии Жолтовский отправился в далекий сибирский Иркутск, где должен был работать, но остановился в Москве, где получил приглашение преподавать в Строгановском училище. Так, стечением обстоятельств, Жолтовский связал свою судьбу с Москвой, где и жил до конца своих дней. Одной из его первых работ стал проект гостиницы «Метрополь», которая, однако, сгорела уже в 1902 году, не успев открыть двери для гостей.
В 1903 году Жолтовский, выиграл конкурс на постройку здания Скакового общества. Согласно условиям конкурса, здание требовалось спроектировать в соответствии с модным тогда стилем английской готики. Но, выиграв конкурс на проектирование, Жолтовский выполнил сразу и новый проект, в духе вариации на темы русского ампира и итальянского ренессанса. Зодчий из Пинска посчитал, что такая архитектура будет чуждая Москве, и смог удивить и удовлетворить тогдашнюю просвещенную публику, использовав вариации на классические темы. В его версии классические мотивы получили новый, почти неузнаваемый характер. Это был первый образец того отличительного стиля Жолтовского, который он разрабатывал всю оставшуюся жизнь.
Здание Скакового общества
Знатоки архитектуры отмечают смешение мотивов архитектуры ренессанса и российского классицизма во всех проектах Жолтовского, сделанных в начале ХХ века. Другой тогдашний проект Жолтовского - загородный дом в имении Руперт под Москвой, был поставлен в благородном духе палладианских вилл около Виченца. Среди разнообразия вкусов, господствовавших в российском зодчестве начала ХХ века, творческие пристрастия Жолтовского, которые основывались на переосмыслении ренессансного наследия Италии, были исключением. Из-за этого, его творческое кредо нельзя с определенностью отождествлять с неоклассицизмом, который входил в те годы в силу по всему миру, так как от самых своих первых работ он вдохновлялся, прежде всего, образцами ренессанса.
Итальянский опыт
Здесь нужно отметить, что знакомство Жолтовского с Италией, ее культурой и языком не было поверхностным и только теоретическим. Начиная со студенческих лет, в перерывах между строительными сезонами он много путешествовал по Европе, прежде всего по Италии, в которой бывал двадцать шесть раз (!), даже в годы сталинщины. Там он, жадный к знаниям, много рисовал, делал архитектурные обмеры, делал наброски орнаментов и деталей зданий. Он даже сумел зафиксировать на пленке колокольню собора Сан-Марко, рухнувшего в июле 1902 г. По причине непродуманной реставрации. Этот итальянский опыт, к которому он обращался регулярно, много содействовал в дальнейшей его работе. Жолтовский свободно владел итальянским, впрочем, и польским, и немецким, и латынью, что сильно выделяло его среди всех советских коллег-строителей. И, конечно же, колоссальным вкладом в развитие отечественной архитектурной теории и истории культуры стал его перевод «Четырех книг об архитектуре" Андреа Палладио на русский язык (издан в 1937). Он сам руководствовался палладианскими принципами и неоднократно прямо подражал им. Одним из положений этой теории было положение о визуальном увеличении архитектурного объекта.
Из ранних, явных попыток применения принципов Палладио можно отметить московский особняк Тарасова на Спиридоновке (1909-1912), который долгое время считался одним из лучших после эпохи классицизма зданий России. Особняк Тарасова значителен еще и тем, что он был один из первых свидетельств становления широко известной теории архитектурного организма, которую всю жизнь разрабатывал мастер. Жолтовский создал образ более легкого здания, который обладает нарастающей динамикой. В основу проекта Жолтовского лег дворец Тиене в Виченца, где фасады становятся вверх более громоздкими, монументальными, а также пропорции венецианского Дворца дожей.
Особняк Тарасова на Спиридоновке
Академик А. В. Щусев, вспоминая свои студенческие годы, рассказывал, что вокруг Жолтовского всегда собирались студенты Академии художеств в Петербурге и разговаривали об искусстве. Тот период его биографии уже можно считать зарождением культовой «школы Жолтовского». Стремление к осмыслению искусства, поиски ответов на вопросы эстетики и законов мироздания, отличали его уже в юности. Еще в те годы он начал создавать свою теорию о композиции прекрасного. Такой подход не мог не стать педагогическим. Мучительный поиск Жолтовским идеального архитектурного образа способствовал широкому подходу к решению задачи, раскрывал индивидуальности и развивал инициативу, в нем самом была заложена система совершенствования мастерства. Именно поэтому Жолтовский обрел такую широкую популярность и любовь как воспитатель и наставник. Многие работали вместе с ним и учились на его постройках. Но еще большее количество людей, несколько поколений архитекторов, получили знания и опыт, совершенствовали мастерство под его руководством уже в советское время.
Таким образом, к 1917 году Жолтовский стал одним из наиболее востребованных зодчих, который строил дома для самых богатых людей России. Но не только особняки. Именно его пригласили братья Рябушинские, чтобы возвести поселение для работников организованного в 1916 г. московского завода АМО. Уникальность личности Жолтовского уже в царские времена была заметной: в 1909 году «за известность на художественном поприще» зодчему было присвоено звание академика архитектуры. В начале ХХ века пришло признание заслуг зодчего в педагогической и просветительской деятельности. В качестве доказательства стоит привести то, что в «архитектурно-художественном еженедельнике Императорского Общество Архитекторов - художников» за 1914 писали: «Художник-архитектор И.В. Жолтовский много лет уже с большой любовью делится своими обширными знаниями в этой области с каждым интересующимся товарищам, и теперь уже найдется немало таких, которые многим в своем художественном развитии обязаны ему ".
Центральная тепловая электростанция МОГЭС на Раушской набережной, 1927
Мало кому известно, что знаменитая колокольня Кафедрального пинского костела Успения Пресвятой Девы Марии сделана по его проекту. Нижняя часть колокольни была построена в середине XIX века в духе ампира. Но после пожара Жолтовский составил новый проект ее реконструкции и надстройки, в результате чего она стала вдвое выше и полностью изменила свой облик, настолько гармонично войдя в барочный ансамбль бывшего монастыря францисканцев, что об этом уже мало кто задумывается. Проект колокольни был утвержден в 1912 году, но из-за войны и революции, реализован только в 1923-1924 годах. Знаменитый московский архитектор Жолтовский как раз в те годы, к 1926-ому, фактически жил в Италии, наследство которой он просто боготворил. Можно допустить, что он в то время бывал и в Пинске, где мог следить за строительством этой колокольни, посещать отцовскую могилу.
Жизнь архитектора в советские годы
Судьбы абсолютного большинства архитекторов, которые получали образование до революции, сложились в БССР драматично. Например, в 1930-е годы были расстреляны главные архитекторы Минска, Гомеля, Витебска - Гайдукевич, Шабуневский, Коршиков.
Но судьба Жолтовского оказалась просто чудом. Он постепенно превратился в крупнейшего мэтра, который предопределил пути советской архитектуры середины ХХ века. Именно к Жолтовскому, строгого и последовательного хранителя классических традиций, прислушивались и власти. Известно, что после революции он добровольно включился в работу по созданию нового мира большевиков - Москвы. Причем протекцию ему составил сам нарком просвещения А.В. Луначарский, который в 1919 году писал Ленину: «Горячо рекомендую Вам едва ли не самого выдающегося русского архитектора, который приобрел всероссийское и европейское имя - гражданина Жолтовского». Вскоре Жолтовский был лично представлен вождю. Известно, что в июле 1919 В. И. Ленин, действительно, говорил с зодчим в здании бывшей Московской городской думы о разработке первого большевистского плана реконструкции Москвы. Позже Жолтовский, который стал и автором своих мемуаров о встречах с Лениным писал: "В ходе беседы Владимир Ильич уделил большое внимание вопросам озеленения города. (...) Слушая Ленина, я четко представлял себе, каким прекрасным городом должна стать будущая Москва». Естественно, что главным архитектором и автором проекта стал сам Иван Владиславович Жолтовский. В первые послереволюционные годы зодчий участвовал в перепланировке Москвы.
Кинотеатр «Победа» на Абельмановской улице, 1957
Им же был разработан проект Всероссийской сельскохозяйственной выставки (позже ВДНХ). Именно в эти годы под руководством Жолтовского возводятся здания Московской ГЭС, Госбанка на Неглинной, кинотеатры «Слава» и «Буревестник».
К эрудиту и эстету Жолтовскому тянулась молодежь, которая недавно была предана идеям функционализма и конструктивизма. Но мэтр перевоспитывал их в духе классики, что, как тогда казалось, открывало новые перспективы обновления и высокого гуманизма. Под влиянием Жолтовского они штудировали лучшие достижения европейского наследия. Он на занятиях настойчиво доказывал ученикам, что архитектура - это не бумажное творчество, а настоящее искусство. Он рекомендовал им вникать во все детали строительного дела, изучать работу мастеров кладки и штукатурки, альфрейное и плотницкое дело, как когда-то это делал и он. В 1933 году «для практического выполнения громадных архитектурных работ, предусмотренных планом реконструкции Москвы» были созданы архитектурные мастерские Моссовета - 10 проектных и 10 планировочных. Во главе трех первых мастерских были поставлены соответственно крупнейшие архитекторы, которые начали свою творческую деятельность еще в дореволюционной России: академики И. В. Жолтовский, И. А. Фомин и А. В. Щусев. В течение предвоенного десятилетия архитектурная мастерская № 1 Моссовета, руководимая выдающимся зодчим, проектировала и строила на всей территории СССР, и в Беларуси тоже. Так постепенно складывался коллектив молодых архитекторов-единомышленников, который впоследствии перерастет в мастерскую-школу И. В. Жолтовского.
Здание Московского ипподрома, 1950—1955
Склонность Жолтовского к ретроспекции позволило ему с особым блеском продемонстрировать глубокое понимание природы архитектуры, филигранную технику анализа и синтеза ее художественной формы. Но только ему и, может быть, очень немногим из талантливых его последователей. В первые годы после революции Иван Владиславович готовил молодых зодчих в «ВХУТЕМАСе» и «ВХУТЕИНе», где вокруг него собирались выдающиеся творцы, которые стали впоследствии знаменитыми архитекторами. Такие как Г. Гольц, М. Парусников, И. Соболев, С. Кожин, В. Кокорин, скульпторы И. Шадр, С. Конёнков, С. Меркурий. А в начале 1930-х годов во вновь организованной Первой мастерской Моссовета под его руководством работали А. Власов, М. Барщ, М. Синявский, Г. Зундблат, Я. Ёхелес, К. Афанасьев, В. Колонна, П. Ревякин, Н. Рипинский. Все они в той или иной степени могут считаться учениками Ивана Владиславовича. Многие из них не пережили годы репрессий.
Жолтовский vs. Сталин
Именно линия Жолтовского в большой мере определила тот путь, по которому пошло освоение классического наследия в советской архитектуре в годы культа личности, и что уже в конце 50-х годов привел к новому конфликту между архитектурными формами и общественными потребностями. По иронии судьбы, именно гуманистический и культурный пафос Жолтовского стал ярчайшим символом эпохи культа личности.
Во взаимоотношениях Сталина и известного зодчего не все было однозначно. Иван Жолтовский не раз выступал в защиту памятников древности. Иногда его авторитет срабатывал. А иногда - он попадал в ловушку. Среди других документов сохранилось письмо Сталина в ответ на обращение деятелей культуры с просьбой не разрушать знаменитую Сухареву башню - один из символов древней Москвы: "ТТ. Щусеву, Эфрос, Жолтовскому и другим. Письмо с предложением - не разрушать Сухареву башня получил. Решение о разрушении башни было человеком в свое время Правительством. Лично считаю это нужны правильным, полагая, что советские люди сумеют создать более величественные и достопамятные образцы архитектурного творчества, чем Сухарева башня. Жалею, что, несмотря на все мое уважением к вам, не имею возможности в данном случая оказать вам услугу. Уважающий вас И. Сталин. 22. IV. 34 г.". То есть, категорически отказывая в сохранении уникального памятника, он поощряет зодчих превзойти все, что было создано до его эпохи. И Жолтовский взялся за поставленную вождем народов задачу. Он стал творцом масштаба, соответствующего культа личности.
Дом на Моховой, 1931—1935
В 1932 Жолтовскому было присвоено звание заслуженного деятеля науки и искусства РСФСР. Тридцатые годы были очень плодотворными для зодчего. Он много строит в Сочи, Грозном, Дом Советов в Махачкале, разрабатывает проекты Института литературы имени Горького в Москве, театра в Таганроге, дома на Маховой улице в Москве.
Послевоенные годы
В 1939 году И.В. Жолтовский был назначен руководителем архитектурной мастерской, которая в 1945 г. была реорганизована в школу-мастерскую Жолтовского. Ученики этой мастерской принимали участие в строительстве и восстановлении не только Москвы, но и городов Беларуси. В его московской мастерской проектировались и корректировались планы послевоенного восстановления Гомеля и строительство отдельных объектов в Мозыре и Пинске.
Именно ученики Жолтовского, прославленные зодчие Барщ и Парусников создавали ансамбль проспекта Сталина в Минске.
Место для постройки театра в Гомеле было выбрано еще перед войной Иваном Жолтовским лично. Его проект, сделанный накануне войны, в 1941 году стал основой для его постройки в 1947-1956 годах. Проект был разработан еще в 1940 - 1941 годы Всесоюзном трестом "Театрпроект". Объемно-пространственная композиция здания подчинена строгой симметрии с акцентированием главное оси, на которой расположены все помещения, от вестибюля до большого зрительного зала и подсобок. В художественном оформлении использован традиционный для зданий Жолтовского четырехколонный портик с развитым фронтоном, украшенным скульптурой.
В 1949 году постановлением СНК БССР было решено восстановить в Гомеле строительство театра. Послевоенным строительством гомельского театра руководил один из учеников известного зодчего - ленинградский архитектор Александр Тарасенко, который, кстати, построил также театры в Ашхабаде, Нижнем Тагиле и т.д. В строительстве и оборудовании театра с большим энтузиазмом участвовали предприятия и строительные организации Гомеля. Очевидно, что работы, сделанные архитектором А. В. Тарасенко под руководством Жолтовского, требовали корректировки на месте. Так получилось, что сценическая коробка гомельского театра, выступая за основной объем здания, не очень гармонично связана с общей архитектурной композицией. В результате увеличения зрительного зала до 800 мест, намного больше, чем в предвоенном проекте, получилось такое несовершенство, отход от первичного образца культового зодчего. Тем временем Гомель с нетерпением ждал театрального праздника. И 6 ноября 1954 года на премьеру спектакля были приглашены горожане и сами строители. Жители Гомеля устремились в светлый храм искусства, увенчанный статуей Мельпомены, в буквальном смысле. К сожалению, первоначальный проект Жолтовского этого театра пока не найден. Как и многие другие его белорусские проекты.
Театр в Гомеле
В середине 1950-х годов в мастерской-школе Жолтовского, под его непосредственным руководством выполняются все конкурсные работы, которые проводились в Москве: Бородинском панорама, Дворец пионеров, Дворец труда, Дворец Советов на Ленинских горах (1957), там же пантеон Великим людям (1952-1954), серия проектов типовых клубов и кинотеатров, Дом союзов ВЦСПС на Крымской набережной (1953-1957). К сожалению, не все они были осуществлены. Конкурс на дом ВЦСПС имел составные, ограничивающие условия, здание должно было соответствовать одновременно близко расположенной реке Москве, главной водной артерии столицы, и Садовому кольцу, сейчас огромной транспортной магистрали. Жолтовский сделал несколько вариантов проекта. Почти в каждом любимая архитектором башенка, увенчанная короной, завершают раскрытие площади на реку, обозначая вход в комплекс и поддерживая связь московских высотных доминант - МГУ и Кремля. При консультации И. В. Жолтовского был создан комплекс элитного санатория «Горный» в Ялте. В сущности, он выступал вдохновителем этого проекта, реализация и ответственность за качественное выполнение которого легли на плечи членов школы-мастерской, уже самостоятельных архитекторов. Живописно разбросанные корпуса и беседки-ротонды, легкие и ажурные сооружения, пронизанные воздухом и южным солнцем, воплощали главную заповедь академика - архитектура должна гармонично соединяться с природой. Пожалуй, это сооружение есть квинтэссенция метода и взглядов великого зодчего.
В конце 1940-х годов школа Жолтовского подверглась критике и гонениям, но в 1950 году, когда мастерам школы во главе с мэтром присудили Сталинскую премию, критика и сомнения утихли.
Перед Великой Отечественной войной он проектирует, а в конце сороковых годов строит два жилых здания в Москве: на Смоленской площади и на Большой Калужской улице.
Вообще, дом на Смоленской площади - одна из лучших работ мастера. Строительство было начато накануне войны и завершено в 1951 году. Несмотря на огромный объем и простую форму, здание не вызывает ощущения громоздкости и монотонности. Это объясняется умело найденными горизонтальными членениями, светлой облицовкой, но, прежде всего, - оригинальным ритмом декоративных вставок на уровне 6 и 7 этажей, стремящихся к композиционному центру. Это «движение влево» подчеркнуто и смещено в сторону Арбата мощной аркой. Массивный объем дома завершается с торца башней, стилизующей формы итальянского ренессанса и замыкающей перспективу значительного отрезка Садового кольца. В 1958 году в цоколь здания встроили вестибюль станции метро «Смоленская», чем еще больше усилили «весомость» левой части дома. В начале 1950-х гг. вместе со своими учениками Жолтовский участвует в конкурсе на фасады крупнопанельных многоэтажек. На конкурс ими были представлены шесть домов различной этажности и конфигурации.
Памятник на могиле И. В. Жолтовского на Новодевичьем кладбище
Иван Владиславович Жолтовский глубже кого бы то ни было и, возможно, тоньше других знал классическую архитектуру. При этом отличался удивительной последовательностью в своем творчестве. От начала и до конца своей многолетней деятельности он не выходил из круга архитектурных идей и тем итальянского Возрождения. Последней крупной работой зодчего стал конкурсный проект Дворца на Ленинских горах. Великому мастеру было в то время девяносто лет.
Умер Жолтовский в Москве 16 июля 1959 года. Так получилось, что вместе с ним ушел и тот великий стиль, который был им же создан и развит в невероятных размерах, что на самом деле, как и предопределил Сталин, превзошло почти все, созданное в предыдущие эпохи. И это обстоятельство по иронии судьбы, почти разрушило память о великом зодчем во времена культа личности. В 1960-1970-е упоминать его считалось вообще неприличным.
Как это не парадоксально, большая библиография Жолтовского, его переводы, статьи и воспоминания до сегодняшнего дня слабо изучены. Насколько авторскими были, например, записи его воспоминаний о Ленине? Сегодня мы имеем большое количество мемуаров его учеников, но исследований именно в белорусском контексте не проводилось. Остались неопубликованными мемуарные заметки о встречах с Жолтовским известных белорусских архитекторов Владимира Короля и Евгения Заславского. Наконец, недоступными для исследователей являются наброски и проекты Жолтовского для белорусских городов. Также же, как и его переписка со Сталиным.
Жолтовский старался по-своему осмыслить их причастность к новым общественным условиям и возможностям строительства. Это творческое изобретательское начало парадоксально проявилось даже в тех случаях, когда архитектурные мотивы и формы, заимствованные в Италии, кажутся почти буквальными, как, например, в известном доме на Маховой улице в Москве, за которым стоит своеобразная и глубокая философия архитектуры, составляя самую сильную сторону творческой индивидуальности Жолтовского. И именно эта неуловимая граница между компиляцией, подражанием и вдохновением оказалась очень тонкой, почти неуловимой. И именно ее понимание Жолтовский, гениальный учитель и зодчий, не смог передать своим многочисленным ученикам. Они, застроив Беларусь и всю шестую часть мира своими зданиями, не смогли подняться до тех высот, над которыми сиял его гений. На память о земляке в Беларуси остались два шедевра, которые приписываются именно ему - колокольня костела в Пинске и театр в Гомеле, а также и сотни зданий, возведенных по всей Беларуси в эпоху Сталина, его учениками и подражателями.
Если Вы хотели бы посмотреть на шедевры Жолтовского своими глазами, на нашем портале недвижимости можно найти и снять квартиру на сутки в Гомеле и Пинске.
